«Не завязывай дружбу в онкоцентре. Не вникай в чужие истории и вообще, оставляй свою коммуникабельность дома, когда едешь в больницу» - наставляла меня родственница, оставившая онкологию в далеком прошлом.
«Ты мнительная, будешь впечатляться, натягивать на себя. Но у каждого свой путь, своя история».
Не могу сказать, что приняла ее слова как установку к действию. Но так получалось, что химичилась я уединенно. То ли везло и одиночная палата в мои дни оказывалась свободной, то ли доктор тоже посчитала мою натуру ранимой, а психику травмированной диагнозом.
Я ходила в онкологию как в поликлинику. Не было ужаса, который как бы, очевиден. Я на полном серьезе воспринимала себя и своих лысых «коллег» так, словно мы очутились здесь по причине банального насморка.
Наверное, все-таки, это была не смелость, а трусость. Я долго страшилась говорить эти три буквы – РАК. И много месяцев называла ЭТО - «шишечка в сисечке», а себя – больнушечка.
Но когда шишечка вместе с сисечкой была ликвидирована, а три буквы продолжали вести себя по-хозяйски в моем теле, поняла, что готова признать – не такая я сильная и задорная. Я боюсь. Мне страшно. Я остро нуждаюсь в психологической помощи. Но поддержка, которую давали близкие и встречные-поперечные, уже не работает.
Я больше не могу сидеть одна на этом необитаемом острове, и слушать крики с проплывающих мимо кораблей:
«Держись!» - «За какой хрен держаться?» - еще не вслух, но уже яростно отвечала я.
«Осталось совсем чуть-чуть!» - «До чего именно осталось чуть-чуть, мать вашу…?!!».
«Все будет хорошо. Вот увидишь, победишь!» - «Я вам что, не нужна без «победы»?».
Я больше не хотела общаться с теми, с кем говорю на разных языках. И вовремя случились какие-то семинары, встречи офлайн а еще, вдруг, оказалось, что соцсети это не только про селфи и соревнования по чек-инам, там еще есть люди из моего племени. Есть группы и коммьюнити.
Так, в один день, Робинзон узнал, что он не один на острове. Да, родственница оказалась права - истории у всех соплеменниц разные. Да, прибавилось волнения за всех девчонок, но сколько сил и вдохновения пришло в ответ! Этот энергообмен бесценен! А свобода какая! Можно орать в голос «Раааааак!» и тут не услышат это как «Смееееерть!». Тут говоришь слово «Метастазы» и никто не отводит испуганно глаза.
Тут корабли с подбадривающими криками не проплывают мимо. Тут мы все в одной лодке. Да, штормит часто. Но нас много и пока одну нарыло волной и она раскисла, другая взяла весла, гребет и поет победную песню, подбадривая остальных.
Мы не скрываем, не стесняемся и не оправдываемся из-за своей утомляемости, как приходится это делать с другими, которым не понять. «Тю, а что такого делали, чтоб устать? Да разве жарко на улице? Да разве душно в комнате?».
Нам не нужны слова, которые подчеркнут нашу иначесть и заставят себя чувствовать ущербными. Мы читаем друг друга без слов: по внезапной испарине на лбу, по алому румянцу или теням, вдруг, упавшим под глазами.
Не смотря на бури и ураганы, мы «строим глазки» и строим планы.
p.s. Но и нельзя замыкаться и изолировать себя от общества здоровых беззаботных друзей. Нам просто нужно подсказывать им как с нами обращаться.
И усвоить главный урок болезни: научиться слышать себя и уметь вовремя позаботиться о себе. Не переутомляться, не раздувать из мухи слона, но при этом, позволять себе закатывать истерику из-за сломанного ногтя, если сильно хочется;-).
Меня тоже муж уговаривал не сидеть на Онкобуднях, но меня к сестрам по диагнозу как магнитом тянуло.